РАЗГОВОР С ПРИСТРАСТИЕМ
Авторская программа Галины Строевой. Острые вопросы – честные  ответы.

Здравствуйте, дорогие радиослушатели! В студии журналистка Галина Строева. Передача «Разговор с пристрастием».
Сегодня она будет не очень обычной. Обычно у нас специалист какого-то ранга из администрации. Начальник какого-то управления, пенсионного, центра занятости и так далее, и  мы задаем ему вопросы по его профилю, по его работе.
Сегодня у меня в студии Валерий Михайлович Красильников.

Г. Н. Валерий Михайлович, здравствуйте!
В. М.  Здравствуйте!
Г. Н. А сейчас я постараюсь Вас представить, потому, что Вы не начальник пенсионного управления, не начальник социальной защиты или транспортного цеха. Вы не ответите, почему плохие дороги, почему автобусы плохо ходят.

Валерий Михайлович, как он сам себя представляет – пенсионер. Пригласила я Валерия Михайловича, потому что у него очень интересная точка зрения на нашу школу, на наше образование. Какая – Вы поймёте из нашей беседы.
Чисто формальным поводом нашей беседы стала книжка, которую Валерий Михайлович издал. Называется она «Музей глупостей».
Он проанализировал некоторые учебники физики и математики, по которым учатся наши дети, и пришёл к выводу, что это ничто иное, как музей глупостей, и что учиться по ним это зря терять время и силы. Он считает, что детям нужно объяснять всё грамотно, понятно и лаконично.
Я представляю Валерия Михайловича так, как он сам о себе написал в предисловии к этой книжки.
«Меня звать Красильников Валерий Михайлович. Мне 70 лет. По образованию я инженер электромеханик. Сегодня на пенсии.
В 1958 году я закончил Лунинскую среднюю школу в Пензенской области. Знания, которые давала школа в те времена, Позволяли нам поступать в ВУЗы без дополнительной подготовки на подготовительных курсах или под руководством репетиторов.
Музей глупостей – это современный учебник.
Валерий Михайлович принёс в студию учебники по физике для 7го, 8го, 9го класса автора Громова, учебник по математике Виленкина и другие.
Все эти учебники с точки зрения Валерия Михайловича – несовершенны.

Г. Н. Я права?
В. М. Совсем не пригодны.
В. М. И, тем не менее, ни одно поколение учится. Когда Вы попытались сформулировать эту мысль работникам образования, они не поспешили с Вами согласиться. Никто не отказался от этих учебников.

Поэтому наша сегодняшняя беседа – это небольшая дискуссия.
Я буду сопротивляться, вопросы задавать, а Валерий Михайлович в отведённые нам двадцать пять – тридцать минут попытается доказать нашим слушателям, что процесс обучение детей это процесс творческий, сложный. И не нужно, может быть, так всегда доверяться готовым методическим пособиям.

Г. Н. Валерий Михайлович, Вы отвергаете Все учебники?
В. М. Я отвергаю те учебники, которые мне довелось держать в руках. Мне не попались учебники, которые было бы приятно читать.
Г. Н. Как Вы оцениваете учебники, по которым Вы учились?
В. М. Учебники математики, по которым я учился – это идеальные учебники. Мне пришлось читать их не один раз. Это учебник Киселёва по геометрии, учебник Ларичева по алгебре. Алгебра была изложена настолько чётко, что осваивали её очень легко. Может быть за исключением некоторых тем. Таких, как бином Ньютона или логарифмы.
Г. Н. А по физике был учебник Пёрышкина?
В. М. По физике был учебник Пёрышкина. Но чёткое представление о школьной физике я возымел, когда учился в университете. В школьном учебнике были какие-то недоговорки. Физика не была идеальной.
Математика преподавалась идеально.
Г. Н. Валерий Михайлович, получается на Ваш взгляд, что если вернуться к учебникам пятидесятых годов, то школа выиграла бы от этого? Современные учебники это деградация школы?
Когда я Вас спросила, какая будет тема беседы, Вы сказали чётко и жёстко: «Деградация современной школы, деградация учебников».

В. М. Я буду повторять это с любой трибуны.
Г. Н. Можете Вы популярно для наших слушателей объяснить, в чём же современные учебники проигрывают? В чём слабина этих учебников? В чём их деградация по сравнению с Вашими учебниками?
В. М. Хотелось бы представить условия, в которых они создаются. Но об этом можно только гадать.
Начну с простых вещей. Я буду говорить сначала о физике. Например. В кинематике изучаются в основном два вида движения. Это движения по прямой. Равномерное движение и равноускоренное движение. Для описания движения по прямой достаточно ввести некоторую функцию X(t). Вектор при этом не нужен. Функция X(t) это тоже компонент вектора, но в целом вектор не нужен.
Вектор применяется тогда, когда движение осуществляется хотя бы в двухмерном пространстве, то есть в плоскости. В одномерном пространстве вектор не нужен.
А в учебнике Громова в векторной форме задаётся уравнение прямолинейного движения.
Г. Н. Валерий Михайлович, а это вводит путаницу в голову ученика?
В. М. Конечно вводит. Это как в музыке, все звуки, из которых состоит произведение, нужно воспроизвести. Но никаких лишних звуков не должно быть.  
Г. Н. Вы считаете, что за счёт ненужных рассуждений учебник становится навороченным?
В. М. За счёт ненужных рассуждений искажается мысль, а учебник раздувается. Это делается для того, чтобы увеличить стоимость учебника. Так как от стоимости учебника зависит гонорар.
Г. Н.  Валерий Михайлович, давайте перейдём к математике.
В. М. Простите. Я хочу ещё один вопрос осветить. В динамике есть классический закон, про который почти все знают, что он существует. Это второй закон Ньютона. Кто-то может помнить, что этот закон гласит: «Сила, действующая на тело равна произведению массы этого тела на ускорение, с которым движется это тело».
Но если Вы откроете любой учебник (Мякишев, Громов, Кикоин…), Вы не найдёте обоснования этого закона.
Г. Н. А оно нужно?
В. М. Обязательно!
Нужны и формулировка закона и её обоснование. Либо это должны быть эксперименты, если это фундаментальный закон. Либо теоретические рассуждения. Если это теоретически обоснованный закон.
Так вот, второй закон Ньютона – это экспериментальный закон. Значит для его обоснования надо приложить к телу силу, замерить её. Потом замерить массу тела и ускорение, с которым оно движется. После этого можно убедиться, что  F = ma.
Но для измерения силы применяется единица измерения 1 Ньютон. Эта единица измерения появляется только после открытия второго закона Ньютона. А для открытия второго закона Ньютона надо уметь измерять силу, то есть иметь её единицу измерения.
Курица выводится из яйца. А яйцо должна снести курица.
Кто же появился раньше? Курица или яйцо? Второй закон Ньютона, или единица измерения силы 1 Ньютон?
Из этого кольца невозможно выйти, если читать современный учебник.
На самом деле этот парадокс легко объясняется, но в учебниках найти это объяснение мне не удалось.
Г. Н. Вот Ваша брошюра, от  которой мы оттолкнулись. Она называется «Музей глупостей» (выпуск первый). Вы утверждаете, что арифметика у нас на нуле. Там, где материал умещается на трёхстах страницах, его можно уместить на десяти страницах.
Далее. В брошюре есть целая глава «Обыкновенные дроби». Она содержит вопросы: «Что такое дробь», «Основное свойство дроби», «Сокращение дробей», «Правильные и неправильные дроби»… По сути дела это те разделы, которые есть в любом учебнике математики.
Считаете ли Вы, что если арифметику изучать по Вашей брошюре, то это будет эффективнее?
В. М. Самое главное, что это будет понятно. Кроме того, это позволит повторять материал многократно.
Музыканты, когда играют по нотам, повторяют свои такты сотни раз. Детям тоже необходимо повторять изучаемый материал хотя бы несколько раз. Пересказать его товарищу, папе, маме или даже кукле.
Учебник в триста страниц повторить несколько раз невозможно. Но когда я выкинул всё ненужное и исключил все ошибки, появилась возможность работать над материалом. И ученику, который его проработает, никто не докажет, что арифметика – трудно доступная наука.
Объём информации, который изучает школьник, очень небольшой. Так динамика содержит около семи законов. Их надо правильно сформулировать, правильно обосновать, а потом приступить к решению задач.
Современный школьник теорию не учит по той причине, что он сдаёт ЕГЭ, а устных экзаменов не сдаёт. Это наложило отпечаток и на работу школьника, и на работу учителя. Это мне рассказали учителя. У меня много знакомых учителей. Есть учителя, которые говорят ученикам, что теорема Пифагора выглядит так:  , и не считают нужным доказывать её.
Это выбивает из-под ног почву, необходимую для развития интеллектуальных возможностей ребёнка.
Г. Н. Вы считаете, что этот закон нужно обязательно обосновывать?
В. М. Обосновывать обязательно. Иначе процесс преподавания выхолащивается.
Когда я поступал в университет, Мне на устном экзамене предложили сформулировать закон Джоуля-Ленца.
Я сбился и прошу задать мне вопрос физическими терминами. Мне говорят, что я должен отвечать на вопрос так, как он задан.
Я говорю, что это закон о теплоте, выделяющейся в проводнике, по которому течёт ток.
Мне говорят, что это правильно, но это не закон Джоуля-Ленца.
Тогда я говорю, что теплота пропорциональна току напряжению СОПРОТИВЛЕНИЮ и времени.
Мне опять говорят, что это тоже правильно, и опять что это не закон Джоуля-Ленца.
Наконец у меня в голове всё прояснилось, и я сказал, что теплота пропорциональна квадрату тока, сопротивлению и времени.
И тогда со мной мои оппоненты согласились.
В принципе для меня все мои ответы были равноценны. Но преподаватели университета добивались от меня того, чтобы я произнёс формулировку закона так, как он записан в учебнике. Это нужно им было для того, чтобы убедиться, что я работаю над учебником.
Г. Н. Теперь вернёмся к «нашим баранам».
Вы не согласны. Учебники не совершенны. Они раздуты. Они искажают некоторые вещи. Вы пенсионер, живущий в Серпухове. Даже если Вы написали вот такую книжечку, в которой аргументировано доказали всю несостоятельность учебников, понятно, что свергнуть всю эту машину, производящую несовершенные учебники, невозможно. Вы это понимаете.
Ну. допустим, показать учителям невозможность работать с этими учебниками, это Вам по силам.
Давайте перейдём ко второй части нашей беседы.
Скажите, как учителя восприняли Вас? Ну, допустим, меня Вы убедили. А учителя математики должны ухватиться за Вашу идею? Должны они стать вашими союзниками?
В. М. Что происходит? Я обошёл многие инстанции. Я двух мэров посетил, двух зав. ГОРОНО. Я бывал на заседаниях методических объединений преподавателей физики и математики с целью сказать, что вот это – неправильно, и что надо вот так.
А мне говорят, что мы не вправе рассматривать эти вопросы. Они должны рассматриваться в Министерстве просвещения, в пединституте…
Г. Н. А в чём они не правы?
В. М. Они неправы в том, что на мои несложные вопросы должен дать ответ любой учитель.
Я в школе учился математике у Евгения Христофоровича Васильева и у Веры Григорьевны Дикополовой. И они учили меня так, что я и сейчас отвечу на любой вопрос по математике (и по физике).
Г. Н. Им повезло. Они работали по учебникам, которые Вы признали как бы совершенными. Были бы у Ваших учителей  современные учебники…
Какому учителю позволено смотреть на учебники так критически, как Вы.
В. М. Грамотному учителю.
Г. Н. То есть, Вы считаете, что грамотный учитель это тот…
В. М. Тот, который знает второй закон Ньютона, его формулировку и обоснование.
Г. Н. Получается, что Вы зовёте учителей на баррикады?
В. М. Прямо сейчас. К Соловьёву. На передачу «К барьеру». И пусть все серпуховские учителя математики и физики стоят с одной стороны, а я – с другой.
Г. Н. Я начинаю понимать, что та школа, традиционная, которая училась по одной программе, по одному учебнику было в чём-то совершеннее. Всё-таки дети писали красивее, знали больше стихов, книжек больше читали.
Но с другой стороны, может быть мы в силу своего возраста вот так цепляемся за то старое, брюзжим тут. И воздух был чище, и вода мокрее, и учебники совершеннее.
А может быть и не надо знать никаких обоснований и знать наизусть много стихов?
В. М. Литература и физика это очень разные предметы. И если меня спросят: «Валерий Михайлович, как надо преподавать литературу?» – я скажу: «Не знаю».
Хочется выйти на экран телевизора, встать у доски с кусочком мела, высказать свои мысли. Хочется, чтобы рядом стояли представители школы. Чтобы они меня громили, а я – их.
Хочется, чтобы школьники задавали мне вопросы, а я отвечал. Хочется провести хотя бы пять - десять таких передач минут по пятнадцать - тридцать.
А вообще я хочу стать министром просвещения и навести порядок в российской школе. (Собеседники смеются).
Г. Н. Начнёте с того, что все учебники поменяете, программу, учителей…
В. М. Речь идёт не о программе. Программу пусть делают, какую хотят. Кроме высшей математики. Высшая математика нужна узкому кругу людей. А вот как освещаются вопросы, предписанные в программе, это другое дело. Против программы я ничего не сказал.
А вот второй закон Ньютона надо сформулировать правильно и грамотно его обосновать.
Г. Н. Валерий Михайлович, Я хочу задать Вам вопрос, который может задать Вам каждый слушатель.
Книги несовершенны. Они, наверное, могли бы быть лучше компактнее, Но, тем не менее, дети по ним учатся, поступают в ВУЗы. Кто-то в профессии потом себя неплохо ощущает. И даже нобелевские лауреаты наши физики есть. Люди работают на производстве. То есть применяют практически свои знания.
Может быть не всё так страшно, как Вы себе представляете?
В. М. Ну, может быть мы ещё не стали полными дураками. У нас работают заводы, НИИ. Мы редко горим о том, что учебный процесс в институте не заканчивается. Выпускник ВУЗа поступает или в цех, или в какой-нибудь отдел НИИ. Там он оказывается в среде специалистов, которые имеют опыт работы. И выпускник продолжает у них учиться, доучиваться. И там его дыры в знаниях зашиваются. Он идёт в узком направлении, и неважно, как он знает логарифмы и второй закон Ньютона.  Он возьмёт прибор, произведёт измерения, сделает из них выводы. Например, в ИФВЭ скопилось много умных людей. Они выпускника ВУЗа пообтешут.
А, может быть, он будет валять дурака до самой пенсии. И такое бывает. Но это приводит к тому, что на производстве грамотный инженер становится белой вороной.
Г. Н. Но есть ситуации, когда ты постучался во все двери, и понимаешь, что это махина, которую не сдвинуть.
Вот Вы из тех, которые лбом стукаются и понимают, что изменить ничего невозможно. И будете делать то, что Вам доступно. Ваши ученики будут более грамотными.
Или Вы всё-таки хотите сдвинуть эту махину?
В. М. Так. Я Вам дам очень хороший ответ
Дело в следующем. Моя тяжба с администрацией длится уже четвёртый год. Три года назад я выступил на заседании методического объединения преподавателей математики города. Ещё раньше я встречался с заместителем главы администрации города Мантуло Валентиной Ивановной, с работниками ГОРОНО. Естественно я устал. Устал от бестолковщины, от того, что ничего с места не сдвинешь.
А теперь, когда я эту книжку написал, и достиг какой-то точки, я решил пройти этот путь ещё раз. Я пришёл в одну организацию, где работают педагоги. Ждал, что сейчас увижу недовольные лица, что нельзя, нельзя. Что это позволено только там, наверху. А мы люди маленькие, да, к тому же, ещё и глупые.
Но неожиданно меня встретили с огромным интересом, непривычным для меня. Выслушали. Сказали, что это очень интересно. Пригласили выступить перед учителями.
Говорят, что атмосфера нашего Серпухова не совсем удачная.
Г. Н. Валерий Михайлович, как Вы думаете, в каком смысле полезен наш разговор для слушателей?
В. М. Я скажу вот что. Я бы порекомендовал нашим слушателям взять мою книжку и поработать со своим ребёнком, если он учится в пятом или в шестом классе, и убедиться, что Красильников прав. А потом слушатели пусть спросят меня, что же делать дальше.
Дальше я издам ещё несколько брошюр. Если это будет развиваться, тогда меня пригласят Медведев с Путиным. Я с ними поговорю и все вопросы решу.
Г. Н. Это хорошо, что в нашей передаче находится место юмору. Я думаю, что наша передача будет ощутимым звеном в цепочке Вашей деятельности.
В. М. Я говорю, что я уже в другом месте работаю. Небо и земля! Мне верят, меня слушают, понимают. Как было сказано: «Из искры возгорится пламя».
А вдруг и из моей книжки «Музей глупостей» тоже возгорится пламя.
Г. Н. Давайте после слов «школа деградировала» поставим многоточие и скажем: «Но..».
В. М. Давайте. Давайте скажем, что есть учителя, которые знают свой предмет. Я таких учителей знаю, но не назову их фамилии. Это чревато неприятностями.
Есть учителя, которые довольны моей брошюрой. Мне даже сказали: «Красильников, почему же ты не преподаёшь? Твоё место в школе».
А я отвечаю: «Кто же меня возьмет, если я умею разделить дробь на целое число».
Хорошим педагогом был мой дед. Он был сапожник. У подмастерья, который работал у него, была единственная возможность – стать мастером. Настоящим мастером. И когда он сошьёт сапоги такие, как мой дед, тогда ему вручается инструмент, и он становится настоящим мастером.
Я не знал своего деда. Он умер до моего рождения. По рассказам отца дисциплина была высочайшая. Перечить учителю было нельзя.
Мой отец закончил только среднюю школу и больше нигде не учился. Действительная служба, фронт, тяжёлое ранение… Но он хорошо знал математику, и помогал моей сестре вплоть до бинома Ньютона.
Г. Н. А сейчас родители, у которых высшее образование, не могут помочь своему чаду даже в пятом классе. Ссылаются вот какая сложная программа, какие сложные учебники.
В. М. Современные родители (наши дети) учились в то время, когда преподавание через пень-колоду уже начиналось. Они сами не всегда учились у хорошего учителя и хороший учебник не всегда в руках держали.
И дисциплина в их время уже разбалтывалась. Она и в моё время не была идеальной.
Очень хочется вернуться к качеству учебников и привести ещё один пример. Вот в этом учебнике есть уравнение, которое называется основное уравнение молекулярно-кинетической теории. Одна две страницы. Читайте хоть десять раз. Уверяю, что ничего не поймёте.
В черновике к очередному выпуску брошюры «Музей глупостей», я откорректировал этот материал и осмелюсь предположить, что он стал доступен любому читателю. Школьнику, его родителям и даже Вам, человеку, очень гуманитарному.
Я говоре об этом материале потому, что считаю его самым сложным в учебнике.
Г. Н. И всё-таки не смотря на весь негативизм, изложенный выше, Я хочу пожелать нашим слушателям, если у них не было учителя, какие были в Вашей жизни (я считаю, что у меня тоже были хорошие учителя), я желаю детям всех, кто нас слушает, что бы им повезло. Чтобы они встретили хорошего учителя, который на всю жизнь остался у них в памяти.
Любимая моя фраза: «Я считаю, что человеку в жизни должно повезти трижды: у кого родиться, у кого учиться и на ком жениться». 
Валерий Михайлович, большое Вам спасибо!
В. М. И Вам огромное спасибо! До свидания.

Журналист Галина Строева.